Анри Барбюс.
 
"Человек из "Артека".
 
Это было недавно, - сердце сжимается, когда я об этом думаю, - совсем недавно, всего несколько дней назад, и мне кажется даже, что это было вчера. Я приехал в "Артек", как приезжал не раз, так как жил поблизости, в Суук-Су. Я пожал ему руку и мы разговаривали оживленно, как это водится между компатриотами- крммунистами.
 
"Артек" - это нечто вроде маленького городка с симметричными домиками, которые по воле одного человека выросли здесь, на берегу моря, в одном из живописнейших и наиболее величественных уголков Крыма. Имя этого человека можно прочесть на портале одного из домов в "Артеке" - Соловьев.
 
Что касается самого "Артека", то это детский городок. Место это знаменитое и всем известное, но даже когда не знаешь его, то стоит лишь переступить ограду, чтобы заметить на дороге, идущей среди ряда домов, многочисленные следы детских ног, говорящие, что дорога ведет к детскому гнездовью.
 
Ребята живут в деревянных домиках, заменивших всего лишь год назад простые палатки. Это большие, просторные дома, хорошо обставленные, где имеются, кроме помещений для жилья, амбулатория, души и музей, ботанические и зоологические экспонаты которого, а также минералы собраны или пойманы самими детьми. Тут можно видеть гигантских жуков, ежей, змей и даже чучело огромного грифа - крымского орла с голубыми глазами и шеей хищника.
 
Каждый месяц, в течение около полугода в "Артек" является по двести пионеров. Тысячи ребят, собравшихся со всех концов необъятного Союза, из самых холодных районов, из самых неприветных домов, купаются здесь в ослепительном солнечном свете, между феерически прекрасным морем и диким, густым парком, который уступами спускается к склонам замечательной Медведь-горы.
 
Создатели этого городка руководились мыслью - ежегодно возвращать здоровье тысяче ребят-пионеров, переводя их из пасмурных городов и бедных домишек в блестящее поместье, принадлежавшее когда-то крупному виноторговцу. В начале каждого месяца появляется в "Артеке" веселая ватага пионеро, исхудалых и ослабевших в пыльной атмосфере городов. Во время пребывания на курорте ребята сохраняют свою пионерскую дисциплину, и этого вполне достаточно для поддержания совершенного порядка и устаранения всяких инцидентов между сотней мальчиков и таким же колличеством девочек в возрасте от 10 до 14 лет. Они едят, спят, поглощают воздух и солнце, устраивают парады. На дороге можно встретить их, идущих под барабан со своим знаменем (при встрече мы раскланиваемся, так как мы хорошо знакомы). Они играют в огромном парке во всякого рода игры, в том числе и в новую игру "поиски Нобиле"; они организуют научные экскурсии под руководством добрейшего доктора Шишмарева и молодого товарища, преподавателя ботаники...
 
В конце каждого месяца партия молодняка, поздоровевшего и загорелого, с сожалением покидает артековский оазис и рассеивается на все четыре стороны по советскому континенту.
 
Последняя партия уехала три недели назад, в конце октября, незадолго до окончания сезона. По этому случаю состоялся веселый праздник, и жители со всей округи явились в "Артек", привлеченные иллюминацией, ритмическими выкриками, звуками б арабана и пионерского рожка.
 
Смерть, однако, уже подбиралась к этому мирному уголку. В самом конце ряда деревянных домов есть маленький домик, стоящий как раз на берегу моря. В единственно комнате этого дома, построенного еще в старые времена, и жил Соловьев, отец "Артека", его основатель и вдохновитель. Соловьев создал за свою жизнл немало хорошего помимо "Артека". В гигантском Союзе республик он делал свое дело - борца и ученого. Он был крупный человек, сильный и складный, и расчитывал много еще поработать для общего блага.
 
Сопровождаемый своей женой, которая настойчио ходила за ним, так как симптомы страшной болезни, поразившей его, уже сказались; он познакомил меня детально с "Артеком", инициатором которого он был. Соловьев повел меня посмотреть место, которое он выбрал после долгих поисков и где он полагал возможным построить детский санаторий, открытый в течение круглого года.
 
Он думал только о здоровье других, - так всегда невольно поступают те, кто имеет дело с детьми и больными. Однако сам он в то время был уже болен и долен опаснее, чем другие. Он боялся, что в каждый момент может быть вынужден прекратить работу и притом прекратить внезапно. Он был врач, и в то время, как окружающие отмечали его цветущий вид, сам он знал правду. Уже в Узком в июле этого года он говорил мне: "Я очень болен". Он сам отдавал себе отчет в страшном значении болезненных приступов, которые лишали его голоса, зрения и памяти и которые не отпускали его с момента появления до момента, когда они свалили этого широкоплечего человека с благородным обликом. Вчера я получил телеграмму о его смерти. Это - большая потеря для меня, так как я его очень любил. Это также большая потеря и для других. Но, кроме скорби, какую внушает нам эта потеря, пусть сохоаниться для нас прекрасный пример мудрости, смелости и трудолюбия, какой подавал нам Соловьев, пример столь же постоянный, как неизменны его труды и его достижения.

закрыть